Ещё утром я бродил по руинам, оставшимся от двух десятилетей моей жизни. А мог лежать там же, как мои доверенные слуги. О, не сомневаюсь, будь у них шанс доказать преданность своему господину, они не колебались бы ни секунды, возможно, даже сумели сберечь мою собственность, - я не принимаю службу от кого попало. И уж конечно, находись их господин дома, он бы без труда уничтожил дерзких захватчиков. Если бы предоставилась малейшая возможность.
Больше чем уверен, возможности не было. И будь я дома, я бы несомненно лежал среди них.
Приглашение заночевать в замке султана Багдада было счастливой случайностью? Разумеется, нет. И вряд ли решение вызвать меня исходило от Самсама ад-Даула, я прекрасно понимаю, отчего он желает лишить меня всего имущества, чести и жизни. Милостиф халиф Аббасидов - безмерно уважаемая фигура, - наверняка присоветовал на правах религиозного главы предупредить меня.. для начала. Но не ко мне он милостив, а к своему народу: знал - шанс спастись у меня был. Заганять в угол иноземного врага непонятного тебе - недальновидно опасно.
Не верю, что султан успокоится. Мой дворец - оазис среди пустыни - ни ему, ни халифу не найти. Самим. Однако, смертельная глупость - не внять предупреждению. И если дворец - слишком сложно и предсказуемо, какой удар он изберёт нанести?
Англия очень далеко - мысль успокаивающая в своей наивности.
Опять я совершил поступок, неминуемое последствие которого - смерть. И вновь её избежал. Откровенно говоря, не благодаря своим нынешним заслугам. Как говорит один мой друг - или теперь бывший друг? - Вагда: создай себе репутацию и она будет сама собой вести тебя туда, куда ты заслужил, создай сам себя - и мир станет подставлять нужную дорогу под твою стопу. Я в любом случае сам предпочитаю выбирать свои пути, с недоверием и неохотой вступая на те, что сами стелются предо мной. Но с всё большим недоумением оглядываюсь назад.
Вот и теперь, так уж мне нужна была эта прекрасная Кармия? Или как её звали? Не наложница даже, жена султана. Само собой, никто не крал драгоценный цветок из сада правителя, то коварный джинн пробрался в ночное сердце дворца. И кто же это такой не в меру наблюдательный, хотел бы я знать, кто опознал в демоне добронравного Аламгиршана? Нет, на мне не было ментального воздейстия, я был волен в своих действиях и действовал сообразно желаниям, вполне естественным для моей натуры. Всегда ли я был таким? Сколько себя помню. Но раньше мне было достаточно нарушить установленные кем-то границы, когда границ не стало, я создал их сам, но теперь и этого мало, чтоб чувствовать удовлетворенность жизнью. Куда дальше толкнет меня темная сторона моей души? Как я захочу доказать себе, что жив? Обычно мне не требуется размышлять над этим, но восточная привычка философствовать усиливается необходимостью удостовериться в том, что на мне нет заклятья, проклятья и прочего влияния.
Вечер. И я, наконец, дома. В родовом замке, хозяином которого должен был стать Салем. Непривычно чувствовать себя уместным на промозглом юге холодной, негостерпиимной, но всегда понятной Англии. Не знаю, отчего я направился домой, хотя сейчас нет дел, требующих участия.
Иссабэлль... я так редко бывал у дочери, да я практически не видел её. Всё же подолгу живя на востоке, забываю, что здесь у меня нет "женского" крыла. И выходило всегда, что я сперва отправлялся к Седрику - узнать о делах, рассказать о том, удалось ли мне вновь поговорить с ведьмами из пустыни, проверить его успехи, подсказать, научить, и дочь видел уже во время семейного завтрака. После которого уезжал разбираться с делами в разных концах графства или на совет лордов к королю. Сейчас сын в школе, наверняка не спит, заняв мою лабораторию, вероятно вместе с Сиридой, а мир постелил под мои стопы дорогу к комнатам дочери. Шсшаэсс свидетель, я, пожалуй, не смог бы с точностью описать, как она выглядит и похожа ли на меня, на мать или брата.
То, что я испытал, отворив дверь спальни и разбудив дочь - не для старниц дневника. Вероятно, эту очередную темную дыру моей души я предпочту выбросить в думослив. Но не сейчас. Месть - блюдо, что подают холодным, но ледяному щербету я предпочитал горячее вино. Только сразу можно утолить жажду мщения и поистине насладиться ею. Если же мне не случится вернуться, хочу верить, что мой сын, нет, не сумеет справиться с наследством без меня - в этом я не сомневаюсь, я надеюсь, что ему хватит сил жить.